Здравствуйте, уважаемые радиослушатели! С вами вновь радио «Таёжная жизнь»; в студии Большой Палыч. В эфире наша традиционная рубрика «Спрашивали? Отвечаем!»
Наш постоянный радиослушатель из Липецка спрашивает о том, как проводятся учеты косули, и вообще, какие учеты охотничьих ресурсов проводятся в зимнее время, а главное – как?
С удовольствием отвечаем ему, а также другим интересующимся радиослушателям, ой, донесу-донесу, не помилую!)))
Если руководствоваться общими стереотипами, то охота – дело простое. Чего там уметь? Наливай да пей! Однако, это не совсем так. Точнее – совсем не так. Объекты охоты, или, если говорить официальным языком, охотничьи ресурсы, на виды, группы и классы можно разделять по-разному. Например, Правила охоты делят их на копытных и пушных животных и пернатую дичь (в ассортименте). Для охотника такое деление логично и понятно.
Но есть и другой способ деления охотничьего зверья, необходимый в деле управления отраслью. Их делят на лимитируемые и нелимитируемые, т.е. те, на которые устанавливается лимит добычи, и те – на которые его нет (в размещенной несколькими страницами выше переписке с Игорем я об этом упоминал, сейчас расскажу более подробно). Это связано с особенностями экологии того или иного вида животных или птиц. (В скобках отметим, что под «экологией» я понимаю не дымящие заводские трубы и льющуюся в реку канализацию, а именно ее классический смысл: науку об отношении организма/популяции/вида с внешней средой).
Лимиты и нормы добычи устанавливаются для того, чтобы не подорвать популяцию и не изъять из нее больше, чем она может восстановить. Если говорить чиновничьим языком, то «для обеспечения биоразнообразия и неистощительного использования охотничьих ресурсов».
Для того, чтобы понять, сколько лося/оленя/соболя можно добыть, нужно знать, сколько его есть. Для этого и проводятся те самые учеты, о которых идет речь. Таких учетов в году несколько, но зимний маршрутный – самый геморройный и сложный. Это такой мега-квест, что только держись!
Как все это происходит в теории? В теории – все просто. Как говорят сами разработчики методик учета, «мы считаем не зверей, а следы». Таким образом, мы берем некую конкретную территорию и считаем на ней следы всего, что можно сосчитать, т.е. всего, что там в это время бегает и летает. Под «всего» мы, разумеется, понимаем только охотничьи ресурсы, а не «мышек и синичек тоже». Потом эти результаты загоняются в зубодробительные семиэтажные формулы и пересчитываются уже из «следов» в «зверей». Больше всего это похоже на вычисление траектории выстрела по данным средств звуковой пристрелки.
Разумеется, эти формулы учитывают особенности биологии и экологии каждого из видов ресурсов, которых мы считаем. С учетом этого в угодьях закладываются учетные маршруты, да не просто так закладываются, а с кучей требований в виде углов поворота таких маршрутов, их протяженности, расстояния друг от друга и пр. Добавим, что все угодья делятся на категории (условно): «лес», «поле», «болото» (там их, этих категорий, на самом деле, больше двадцати, но для понимания хватит и основных.
Отметим, что деление угодий по категориям называется экспликацией. Бывает еще «бонитировка», но тут точно без бутылки не разберешься! Так вот эти самые учетные маршруты надо заложить так, чтобы «все категории угодий были охвачены равномерно». Непонятно? Поясняю. Есть у нас, например, территория площадью 100 тыс. га, на которой леса 75%, поля 15%, а болота 10%. Общая протяженность учетных маршрутов – не менее 350 км на хозяйство, следовательно, заложить маршруты нужно так, чтобы 75% проходили по лесу, 15 – по полю, а 10 – по болоту. Сложно? Ничего, сейчас будет еще сложнее!
Чтобы не считать одного и того же зверя дважды, маршрут должны иметь длину не менее 5 и не более 15 км, поворачивать он должен только под прямым или тупым углом, пересекаться маршруты не могут а расстояние между двумя маршрутами не может быть менее 1 км. Опять же, маршрут должен быть проходим, а не «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Маршрут не может проходить по дорогам и иным линейным объектам (например – трубопроводы или ЛЭП), он не может быть проложен ближе 200 м то кормушек или солонцов. В общем, расположить маршруты на территории – это само по себе весьма нехилое приключение.
Потом от теории мы переходим к практике. На маршруте нужно считать не все следы, а только свежие. А как ты их, свежие (с точностью до суток), определишь? Даже если ты потомок Чингачгука, Виннету и Дерсу Узала одновременно, то все равно – никак. Поэтому маршрут проходится дважды: затирка и учет. В первый день ты натаптываешь маршрут, а заодно «затираешь» (пересекаешь лыжней или буранницей) все имеющиеся следы, попутно отмечая подъем птиц, во второй – считаешь все, что твои следы пересекло, и, опять же, фиксируешь подъем птиц. Все пересечения, встречи с птицами и пр. ты заносишь в карточку и в навигатор (все это будет потом проверяться). Вместо «затирки» можно проводить учет в течение суток после снегопада/пороши, у нас это дело очень любят, т.к. можно здорово сэкономить бензин, силы и время.
Потом, когда все маршруты пройдены, охотовед хозяйства собирает и проверяет материалы учета, сводит их по хозяйству и считает проект лимитов и доли квот добычи ресурсов, а потом сдает их в региональный охотнадзор. Те тоже их проверяют, сводят и считают (теперь уже в масштабах субъекта), а потом сдают в «Центрохотконтроль», в Москву. Эти, в свою очередь… Ну, вы поняли. В общем, на основании полученных данных они рассчитывают лимит добычи для всей страны и каждого субъекта, рассылают их в субъекты, где их подписывает губернатор.
Что характерно, чем дальше от мороза, ветра в лицо и снегоходного выхлопа, тем требовательнее и жестче смотрят документы проверяющие, тем жестче критерии отбраковки материалов.
А отбраковка – полный и окончательный оверкиль. Здесь ведь речь идет не о том, что «получишь меньше», а о том, что «не получишь вообще». И если тебе не дали лимита, то администрации охотничьего хозяйства остается только повеситься/застрелиться, потому, что в лучшем случае тебя поднимут на вилы твои же собственные охотники, которых ты оставил без работы и средств к существованию, в худшем – задавят налогами: путевки не продаются, потому, что не на кого, а налоги и зарплату платить все равно надо. Впрочем, для оптимистов поясню, что в большинстве происходит и то, и другое (и можно без хлеба!).
А вообще в охотничьей отрасли учеты не любят сразу по многим причинам. Во-первых, потому, что получаемые данные не отражают действительности. Никак. Вообще, от слова «совсем». Общался на эту тему с коллегами из того самого «Центрохотконтроля», которые рассказали мне презабавную историю. Решили они проверить учеты лося в одном из районов субъекта Европейской части России (не помню какого, да это и не важно); провели авиаучет и сплошное тропление. В районе несколько охотничьих хозяйств и общий лимит добычи лося в них – 70 голов. Подчеркну, коллеги, не «всего живет», а «можно добыть в течение года». Максимальная доля добычи лося, если мне не изменяет мой склероз, не то 7, не то 10 % от популяции (это от плотности, т.е. количества на единицу площади зависит). Ну, пусть будет 10. Значит, в районе живет сколько лосей? Правильно, 700. По данным проведенных коллегами троплений и авиаучетов, лосей в районе живет 9 (девять!); чувствуете разницу? «Всего живет», а не «можно добыть». Они (коллеги) давай сделанные местными учеты проверять: может, там какой грех? Нет, все идеально, все по методике. И не нужно во всем обвинять приписки и коррупцию! Нет, это просто методика такая.
Вот сейчас наши радиослушатели возмутятся: как же так? А я им и поясню, что методика несовершенна, но другой-то нет! Больше того, методика зимнего учета в период с 2009 по 2014г. менялась ТРИЖДЫ, в связи с чем, о какой-то многолетней динамике численности говорить просто не имеет смысла.
Во-вторых, их не любят за расходы. Давайте посчитаем вместе. Общая протяженность учетных маршрутов – не менее 350 км (это требование методики). С учетом затирок и всяческих разъездов пробег смело можно увеличить в 3-4 раза. Итого – 1000 -1200. Но это только по маршрутам. А в угодья заехать и передвигаться там – тоже бензин нужен. Или, вот, доехал ты на затирке до конца маршрута, и что? На избушку не возвращаться? Да и снегоход нужен, желательно – не один (на одном можно не успеть пройти все за отпущенные 2 месяца). А мы помним, что снегоход – это куча других, помимо ГСМ расходников и запчастей. Да и кушать в тайге хочется сильнее обычного… Тут следует добавить, что за Уралом, в России, в виду ее густой населенности и развитию дорожно-транспортной инфраструктуры, относительно небольшой глубине снегового покрова, да и не таким убродным урманным лесам, как в Сибири, такая проблема стоит не так остро, но все-таки она есть.
А косулю у нас считают также, как и все остальное, – по методике. Только вот она у нас в областной Красной книге.
На этом радио «Таежная жизнь» прощается с вами, до новых встреч в эфире, в студии был Большой Палыч. Оставайтесь с нами!
© Большой Палыч